Борьба с терроризмом. Или, как государство и отец, заблудшего и оказавшегося в сетях «ИГ» сына, не нашли общего языка
Эта история очень поучительна во многих отношениях. Семью, о которой пойдет речь, я знаю достаточно хорошо. Нормальная семья, успешные в своем деле в Москве сыновья и уважаемый в джамаате села Карата их отец Казим Нурмагомедов: экс–руководитель торгового предприятия и физик, выпускник Ленинградского университета, в свое время учился в школе им. Колмогорова (для талантливых детей) при МГУ им. М.Ломоносова. Что же случилось, почему я употребляю термин «трагедия», хотя это, может быть, и преувеличение (поскольку, слава богу, все герои очерка живы), но посудите сами.
Младший сын Казима, Марат Нурмагомедов не может вернуться на родину из-за своего «похода» в Сирию в сентябре 2013 (теперь он на Украине). Ему вменяют в вину участие в террористической деятельности в, так называемом, «Исламском государстве» («ИГ»), запрещенной в РФ террористической организации. Другой, средний сын Казима, Шамиль Нурмагомедов – успешный бизнесмен, проживавший в Москве – нынче в тюрьме после недавнего решения Басманного суда Москвы. Ему вменяют в вину «пособничество терроризму», согласно части 1 статьи 205.1. УК РФ («Содействие террористической деятельности»). И, наконец, для «полного комплекта» что ли, посадили в СИЗО и отца, К. Нурмагомедова, которого тоже обвиняют в «пособничестве терроризму».
Но это уже чересчур, правоохранительная «машина» работает как бездушный автомат, ибо человек вызволял из цепких лап «ИГ» своего заблудшего сына, на свой страх и риск выезжал в охваченную войной Сирию. А тут, тебя же обвиняют в «пособничестве терроризму»?! Отдадим должное Казиму, он вытащил своего сына оттуда, но только через два года, в октябре 2015 г. Чего это стоило ему и его семье, нам известно из публикаций во многих изданиях и сайтах. Там целый приключенческий сюжет, и с немалым риском для жизни героя нашего очерка. Но главная задача была решена, осознавший свою трагическую ошибку Марат, с огромными трудностями, сумел вырваться из «плена» «ИГ». Но эти трудности ничто, по сравнению с теми испытания, которые свалились на всю их семью: отца, мать Рашидат и на их двух сыновей и их семьи.
Роковое решение, или с чего все началось
Автор знал Марата по Москве. Он как профессионал-компьютерщик обслуживал по договору «железку» в офисе Российского конгресса народов Кавказа в Москве в 2007-2010 годы. Вполне адекватный, немногословный и не отличавшийся выраженной религиозностью молодой человек. В нем чувствовалась горская «закваска» и отцовско-дедовские гены (его дед нам преподавал уроки труда в Каратинской средней еще в 1960-е годы, и был мастером на все руки).
Когда я услышал (в 2016 г.) о мытарствах его отца, связанных с Сирией и «ИГ», для меня это было полным откровением. Как так? Каков мотив? Как этот молодой (ему в 2013 исполнилось только 30 лет) и успешный профессионал мог вот так бросить все – свою беременную жену (они ожидали первого ребенка) и близких к тебе людей – и уехать в безвестность?! Что его привлекло в этом «аду», на территории Сирии, контролируемой «ИГ» и/или «Джебхат ан Нусра» (отделение «Аль каиды» в Сирии, запрещенной в РФ террористической организации)?! И это ключевой вопрос и момент во всей этой истории. Где и как мы (близкие люди, друзья) не доглядели, и могли ли на ранних стадиях предотвратить это бездумное решение Марата?!
Мне кажется, что можно было, ибо сам Марат вполне рационально мыслящий человек, и он наверняка выслушал бы доводы, прежде всего, своего отца и далее по списку. Но дело в том, что взрослый сын жил отдельно от отца с матерью. Казим же не может объяснить и понять решение своего сына. Правда, есть один важный политико-юридический момент: когда сын К. Нурмагомедова Марат принимал свое роковое решение (в сентябре 2013), «ИГ» не был еще отнесен к «террористическим организациям», по СМИ иногда давали репортажи о событиях в Сирии, и никто не думал, что туда будут введены российские войска. Но этот довод автор приводит не в качестве оправдания, а чтобы читатели поняли тот политико-правовой и социально-психологический фон, на котором принимал решение М. Нурмагомедов.
А до этого он вел вполне самостоятельный образ жизни и в Москве, и в Махачкале, куда он переехал в 2013 и только-только женился. Его отец Казим в интервью на сайте «Кавказский узел» говорит: «может отсутствие социальных лифтов, общая социальная несправедливость и беспросветность социальной ситуации и т.д. подвигло его к этому решению…» (цит. по смыслу). Но ведь Марат востребованный в своей профессии специалист, мог трудиться и содержать свою семью – в общем, соответствовать стандартам «успешного молодого дагестанца» – а тут, ни с того ни с сего вдруг срывается и едет в Сирию. Единственное, он своей жене сказал, что «едет ненадолго, и он вернется…».
Постараюсь дополнить картину, обрисованную Казимом. Как правило, молодые «романтики» из российских (преимущественно, северокавказских) мусульман, едущие в Сирию «на джихад», черпают информацию из русскоязычных интернет-ресурсов. Известный дагестанский ученый-социолог, Заид Абдулагатов пишет, что основная масса террористов-«джихадистов» не знает арабского языка, элементарных азов ислама и опираются на информацию исключительно из русскоязычных сайтов (к Марату это относится в полной мере). Таким образом они заряжаются «романтическим образом царства божьего на Земле», где царят законы Всевышнего и социальная справедливость. У молодого человека появляется «высокая» цель в жизни, и совершая «хиджр» (переселение на землю, принадлежащую, якобы, «миру ислама»), он выполняет долг правоверного.
В общем, у таких людей отключается тот «участок» мозга, который велит принимать решения с учетом и других норм ислама, с осторожностью и учетом всех обстоятельств и последствий своего решения, прежде всего, для семьи. С точки зрения шариата, М. Нурмагомедов, как минимум, нарушил ряд заповедей ислама: бросил свою беременную жену, не посоветовался с отцом (практикующим и более образованным мусульманином), заставил страдать свою мать. А доводы, типа «Международный совет мусульманских ученых (МСМУ) признал джихад против Асада справедливым» (решение было принято в Египте, когда там правили братья-мусульмане и президентом был Мухаммад Мурси, позднее свергнутый в результате военного переворота), что «совершивший «хиджр» не воевал и не убивал» и т.д. не состоятельны. Во первых, МСМУ никак не мог принять положительного решения по «ИГ», более того, есть письмо (аналитическая справка) подписанное около 150 мусульманских алимами и муфтиями из многих стран мира, где подробно разъясняется антиисламская сущность «ИГ» и близких ему организаций. Во-вторых, совершивший «хиджр», самим своим присутствием на территории контролируемой «ИГ» ставит себя вне закона; могут быть приняты во внимание только какие-то смягчающие обстоятельства.
Что показывает, в этом плане, случай с М. Нурмагомедовым? Возможно, он принял во внимание эту злополучную «фетву» (богословское заключение) МСМУ, а также, то, что в РФ еще не было принято никакого решения по «ИГ» на государственном уровне. Возможно, он считал, что совершая «хиджр», будет занят исключительно в своей профессии – компьютерщика (кстати, по утверждению экспертов, изучающих эту тему, пропагандисты «ИГ» активно звали к себе и компьютерщиков, и врачей–хирургов и представителей многих других мирных профессий). В целом, очевидно, что Марат не видел в своем поступке ничего противозаконного с точки зрения российского законодательства. Хотя как умный молодой человек, должен был догадываться: это агрессивное и террористическое псевдогосударство, никем не признанное и бросающее вызов всему цивилизованному, в том числе и исламскому, миру рано или поздно будет уничтожено.
Хронология событий
Марат совершает, так называемый, «хиджр» в Сирию в сентябре 2013 г. Его отец, узнав об этом задним числом, с огромными трудностями и риском для себя пробивается на территорию Сирии, контролируемую террористами в октябре 2013. Целую неделю он живет вместе с сыном, пытается мягко, ненавязчиво убедить его в том, что он нарушил ряд шариатских норм, как минимум – бросил на произвол судьбы свою семью (беременную жену), не говоря о близких и т.д. Наконец, ему удается заронить зерно сомнения в голову сына. Марат принимает решение покинуть этот «романтический ад», под названием «ИГ». Но это не так-то легко сделать: назад дороги нет, ибо это «предательство» (?!) и могут жестоко покарать. В-общем, они с отцом решают искать «каналы» выхода из Сирии. Но нужны надежные связи, время и деньги (все это очень убедительно описано в интервью К. Нурмагомедова, и у нас нет оснований не верить ему).
С конца 2013 и до октября 2014 г. к спасению заблудшего брата подключается средний сын К. Нурмагомедова, московский бизнесмен Шамиль. Он совершает несколько переводов денег, которые нужны для оплаты услуг «канала» обеспечения выхода Марата из «плена» «ИГ». Впоследствии, ему на этом основании припишут «пособничество терроризму» и посадят в тюрьму на 7 лет (?!). Ни мотивов поступка, ни того, что сам Шамиль далекий от религии человек, и наконец, ни того, что эти переведенные деньги (пара сотен тыс. руб.) принадлежали самому Марату, абсолютно ничего не приняли в расчет в правоохранительной «машине». Перемололи очередную жертву безжалостно в соответствии, может быть, и с буквой закона (хотя и тут есть сомнения), но не с его сутью. Зная Шамиля не понаслышке, уверен, что он спасал бы своего брата из этого «ада», даже предугадывая последствия своего решения для себя и своей семьи.
В 2015 году местные «начальники» «ИГ» заподозрили мотивы к бегству в поведении Марата и нескольких его товарищей по «джамаату», и посадили их в тюрьму на пару или три месяца. «Он не выходил на связь, и мы были в панике» — говорил К. Нурмагомедов. После «раскаяния» их отпускают на «свободу», но под бдительным контролем «спецслужбистов» террористов. А до этого, К. Нурмагомедову удается найти «каналы» для возвращения сына из сирийского «плена». Ему для этого пришлось выезжать в Египет, потом снова в Турцию. А Марату, после выходы из тюрьмы «ИГ» и ряда нервных «приключений», рискуя жизнью, удается выбраться из Сирии в Турцию. Турки сажают его в тюрьму, поскольку он без паспорта, но и тут отцу удается решить эту проблему и вытащить его оттуда. Наконец-то, свобода реальная и радость огромная для близких ему людей!
Правоохранительная «машина»: буква, или суть закона важнее?!
В РФ, конечно же, его ждал суровый суд, хотя постановление Верховного суда об «ИГ» («ИГИЛ» и др. близких террористических организациях, орудовавших в Сирии, был принят только 29 декабря 2014 года) не должен иметь обратной силы. Следователи и судьи вряд ли примут в расчет, и его раскаяние, и то, что он принял решение вернуться обратно, еще в октябре 2013 (после долгих разговоров с отцом). Для них главное то, что он находился на территории Сирии, контролируемой запрещенной в РФ террорганизаей «ИГ» (или ИГИЛ). Поэтому он перебирается на Украину, где хотя бы может быть востребован как профессиональный компьютерщик.
Дальше, больше. Правоохранительная «машина» берет в оборот его брата, Шамиля. Он был обвинен в финансировании, так называемого, «исламского государства» (ИГ) в период 2013 по 18 ноября 2014 г. Между тем, как пояснил адвокат Ш. Нурмагомедова Кулаков, «решением Верховного суда РФ, “Исламское государство” было признано террористическим и запрещено в России с 29 декабря 2014 года. То есть, уже после того, когда якобы имело место деяние Нурмагомедова. Кроме того, деньги, которые были переданы через посредника, предназначались младшему брату Нурмагомедова, а не какой-то организации. Нурмагомедов передал деньги, желая помочь брату выехать из Сирии» (см.: http://www.kavkaz-uzel.eu/articles/307463/). В-общем, адвокаты и правозащитники пытались как-то воздействовать на этих людей из системы, призванной охранять наши права. Но, увы, формальные признаки деяния оказались важнее, чем сам мотив этого деяния (перевод денег для обеспечения «каналов» выхода из «плена» ИГИЛ Марата). Не учли, также то, что закон не имеет обратной силы, что Шамиль – далекий от ислама молодой человек. Не учли и то, что эксперт-лингвист не нашла в переписке Ш. Нурмагомедова с братом симпатий к запрещенной в РФ «ИГ». Очевидно, такое возможно было где-то в начале 1930-х, когда правых и виноватых «пачками» отправлялись в лагеря или на расстрел, пока с особо ретивыми энкэведешниками (Ежов + Ягода и К*) не разобрался призванный с Закавказья Лаврентий Берия.
И тогда отец Шамиля и Марата решается на массированную «пиар»-акцию, хотя это решение Казиму далось нелегко. Он это сделал не только ради сына, но и ради спасения других таких же заблудших и помощи их родителям, чтобы как-то прочертить пути реабилитации и возвращения к мирной жизни оказавшихся в сетях «ИГ» молодых россиян. История его семьи становится достоянием российской общественности (публикации в столичной и региональной прессе и на разных интернет-ресурсах, интервью на радио «Эхо Москвы» и на портале «Мемо.ру» правозащитной организации «Мемориал»). Здесь была какая-то надежда на то, что правоохранители прислушаются к доводам отца, голосу правозащитников и общественности.
Но, увы, похоже, что такая публичная активность в целях защиты своего сына Шамиля еще больше усугубила ситуацию. По утверждению Абдурашида Шейхова, адвоката К. Нурмагомедова, следователи вменили ему в вину тоже «пособничество терроризму» (?!), а подозрения следователей связаны с младшим сыном К. Нурмагомедова Маратом. Опрошенные «Кавказским узлом» правозащитники раскритиковали власти за преследование К. Нурмагомедова, которого 1 февраля 2018 г. Кизилюртовский горсуд постановил заключить на два месяца под стражу.
Не знаю даже, что сказать. Это верх абсурда: человек с риском для своей жизни, выезжает на вражескую территорию (контролируемую ИГИЛ) агитирует и, в конце концов, вытаскивает своего сына из логова террористов, а его обвиняют в «пособничестве терроризму» (?!). Что отец, под страхом наказания, должен был сидеть дома и махнуть рукой на своего заблудшего сына?! Где же здесь логика, где здесь профилактика, кто же теперь поверит в гуманизм и справедливость нашей правоохранительной системы и его призывы раскаяться и вернуться?!
Уроки трагедии семьи К.Нурмагомедова
При первых признаках «ухода из жизни», замкнутости и увлечения «джихадистскими» сайтами надо начинать профилактические беседы. Привлечь для этого знакомых алимов, авторитетных людей. Но разговор не должен носит агрессивно-напористую форму. Только убеждением, сердечными и рациональными доводами, ссылками на исламские нормы можно развеять формирующееся в психологии молодого «романтика» и/или авантюриста желание совершить роковой поступок. Правда, в каждом конкретном случае могут быть разные вариации, но, по рассказу, К. Нурмагомедова, в сети «ИГ» попадали, главным образом, молодые романтики с поверхностными знаниями в исламе. Изредка попадаются и авантюристы, и откровенные уголовники.
Все-таки, государство должно прислушаться к голосу экспертов и правозащитников, отказаться от формального подхода к закону и учесть все обстоятельства, связанные с фактами пособничества и участия (обвиняемых) в рядах «ИГ» и других, запрещенных в РФ, террористических организаций. Пока у государства репрессивный уклон, не может идти речи ни о каком возвращении заблудших, по ошибке оказавшихся в рядах «ИГ» (ИГИЛ и т. д.). Так мы можем умножать только нелояльность (пассивную, а то и активную) к российскому государству со стороны многих мусульман. Вместо интеграции, мы отчуждаем их; вместо помощи, мы их топим, умножая зло и несправедливость. В какой-то мере это относится и к тем, кто занесен в списки профилактического учета (по религиозным соображениям), притом, что никакой практической профилактики не видно.
Антитеррористическая пропаганда должна быть адресной. Вряд ли эффективна такая пропаганда (в виде «аудио» и видеороликов, наглядной агитации и прочей достаточно простой продукции), при решении задач в отношении таких, как М. Нурмагомедов и многие другие заблудшие или готовые принять роковое решение. Это не проявленная «пограничная» группа молодежи, которая «вдруг» может оказаться по ту сторону баррикад. А таких молодых ребят в Дагестане несколько тысяч, судя по косвенным социологическим данным. На них может подействовать только пропаганда, основанная на ценностях ислама. Причем, в подаче салафитских алимов, которые убедительно доказывают антиисламскую природу «ИГ», «Аль Каида» и прочих террористических организаций. Но кто этим занимается в нашей республике? На ум не приходит ни одно имя. Не потому ли, что этих алимов вытеснили из общественной ниши?
Во всяком случае, если не обращать внимания на эти два последних пункта наших размышлений, на каком-то этапе эволюции республики, все может вернуться на «круги своя». Очень не хотелось бы этого.
Деньга Халидов,
директор НИИ геополитики и историко-политических исследований при ДГУ,
член Общественной палаты РД
и президиума Российского конгресса народов Кавказа