Последние 10 с лишним лет каждый новый руководитель Дагестана одной из главных задач объявлял борьбу с теневой экономикой (ТЭ). ВРИО главы РД, Владимир Васильев здесь не исключение. Но эта борьба, как правило, ведется с переменным успехом, чаще всего, успех очень незначительный. Почему так? – с этим надо разобраться основательно, опираясь и на здравый смысл, и на науку.

 

Прежде чем бороться с негативным явлением, каковым многие (но не все) признают ТЭ, надо представить себе, с чем борешься, какие будут последствия, и что надо сделать, чтобы нейтрализовать негативные последствия очередной кампании по борьбе с ТЭ. Ведь вполне может быть, что эта борьба окончательно разорит малый бизнес, который не получает никакой помощи от государства. Тут все надо просчитать, исходя из интересов людей. «А кто против?» — могут спросить нас. А «против» могут быть те, кто двигает в республике интересы транснациональных корпораций (ТНК), которым «до одного места» интересы тысяч семей, зарабатывающих свой кусок хлеба за счет предпринимательства.

Что такое ТЭ в условиях Дагестана и в чем отличие борьбы с этим негативом в исполнении В.А. Васильева?

Сначала ответим на второй вопрос. Как опытный генерал – борец с экономической преступностью и системщик – он прекрасно понимает: насколько тесно связана ТЭ с коррупцией, и все это вместе – с социальной несправедливостью и с недовольством в обществе. Он также понимает, что главную роль в нейтрализации коррупции и ТЭ играет «иммунная система» общества и государства: правоохранительно-силовой блок и судебная система. Поэтому, в отличие от своих предшественников, он начал борьбу с ТЭ с зачистки этой «иммунной» системы: сначала Прокуратуры, на очереди Управление МВД по РД, судебная система и другие важные территориальные управления федеральных структур (они за последние десятилетия привыкли к безбедной и не совсем ответственной жизни, поскольку начальство далеко). Согласитесь, около 60-70% проблем, волнующих дагестанцев связаны именно с этой «иммунной» системой. Плохая работа такой системы неизбежно ведет к разрушению общественной ткани, к дисфункции государства и, безусловно, отражается на политэкономической безопасности. Вот почему В.Васильев вынужден был мобилизовать отряды «десанта» из центральных (и других региональных) аппаратов силового и правоохранительного блока страны. К своим нет доверия?! – именно поэтому и было это сделано. В докладе (по РД) зам. Генпрокурора РФ, Ивана Сыдорука написано, что коррупция в республике приобрела системный характер. Кстати, В.В. Путин, который недавно побывал в Дагестане, тоже сказал, что «это не только проблема РД, но и многих регионов РФ, всей России» (цит. по смыслу).

Отвечая на второй вопрос (что такое ТЭ в условиях Дагестана?), позволю себе несколько теоретико-практических замечаний. Сразу надо договориться: под теневой экономикой понимается в науке и практике уход от налогов и неналоговых сборов, когда скрываются доходы, объемы производства и, следовательно, налоги на добавленную стоимость, а также – количество работающих и фонд зарплаты предприятия или организации. К примеру, предприятие реально производит на 100 млн. руб. товаров и услуг/за год, а «рисует» для контрольно-надзорных органов 1 млн. (??), или 10-40 млн. руб., все в меру успешного «крышевания» и договороспособности владельцев бизнеса и «грозных» чиновников. Или предприятие работает, а официально не зарегистрировано. А это недоплаченные средства для социальной сферы и инфраструктуры в Дагестане, в целом, и в каждом конкретном муниципалитете, в частности.

Всемирный банк (ВБ) еще в 1997 г. провел сравнительное исследование стран III-го мира (Африки, Азии и Латинской Америки) по показателю развития ТЭ и коррупции (доклад «Юнктад», Нью-Йорк, 1997г.). Получилось, что есть некое критическое значение в 8-12% доли налогов и неналоговых сборов в валовом внутреннем продукте (ВВП) государства, меньше которого ну никак нельзя. Тогда страна опускается «ниже плинтуса» и переходит в разряд «несостоявшихся государств». В таких государствах пышным цветом расцветает коррупция, терроризм, социальное расслоение приобретает огромные масштабы (когда доходы 10% наиболее богатых превосходят доходы наиболее бедных 10% населения в 20 и более раз). И при этом страна никак не может выйти из состояния хронической депрессии, бедности и привязки к кредитной «игле» западных банков. Эксперты западных структур и Всемирного банка разделили страны Африки на 3 группы и выявили очень высокую связь признаков «несостоявшихся» государств с ТЭ (т.е. с долей налогов и прочих сборов в валовых внутренних продуктах – ВВП этих стран): у высокоразвитых эта доля – более 22-25%; у среднеразвитых – около 15%; у слаборазвитых – менее 8-10%. Как правило, доля ТЭ в слаборазвитых странах Африки колеблется на уровне 55-70% от ВВП.

Что мы видим по Дагестану?

Оценки экспертов колеблются от 45% до 65% ТЭ в валовом региональном продукте (ВРП). По исследованиям 1997 г. в Дагестане уровень ТЭ оценивался в примерно в 65-70% (из спецдоклада экспертов Российско-европейского центра экономической политики С. Николаенко, Я. Лиссоволик и Р. МакФаркара, «Теневая экономика в российских регионах»). В 2005 г. в Справке ЮФО было написано, что около 70% ВРП в Дагестане производится в секторе теневой экономики.

Косвенный показатель, по которому можно оценить ТЭ, это, конечно же, доля налогов и прочих сборов в ВРП. В Дагестане мы видим снижение этого показателя, начиная с 2000 г. с 8-10% до нынешних 4,5-5%. Правда, здесь нужна оговорка. Первое: нельзя не учесть сознательное или бессознательное желание приукрасить наши достижения; отсюда «неуклонный» рост ВРП за последние 18-20 лет. Если в методике подсчета заложены погрешности (а они неизбежны, российская статслужба давно требует хорошей «встряски», а дагестанская тем более), то и на выходе мы получим недостоверный результат. Второе: все-таки у нас несовременная (и это мягко сказано) социальная структура; очень низкий уровень городского населения – всего около 40%; отсталая экономическая структура, когда, к примеру, 80% сельхозпродукции дают личные подсобные хозяйства (ЛПХ) и т.д. Тут неизбежен низкий уровень доли налогов и прочих сборов в ВРП. Но не настолько, когда цифра около 5% ставит нас в один ряд со слаборазвитыми странами Африки.

Каков же вывод? Согласно международным критериям, РД никак не может выйти из группы «несостоявшихся» регионов: кризисных, «вечных» должников, с коррупцией, терроризмом и с конкурирующими кланами» Даже наши соседи имеют более респектабельные показатели по доле налогов и неналоговых сборов в ВРП и, соответственно, ТЭ (в ЧР и РИ – около 10%; в КБР и РСО -Алании – около 15%).

Все-таки, дагестанцы должны ужаснуться сравнению со слаборазвитыми странами Африки, по-хорошему встряхнуться также и от сравнения с нашими соседями по региону. Прежде всего, это относится к власти. Как результат, должно сработать общенациональное (дагестанское) самолюбие: неужели мы так несостоятельны, что не можем совладеть с ситуацией и выйти из этого «дна»? Были ведь времена, когда именно Дагестан приводили в пример успешного промышленного и аграрного развития, а также достаточно высоких сборов налогов и неналоговых поступлений в 70-80-е г. прошлого века (не донор, но и не нахлебник)? Поэтому не стоит удивляться, что в республике ввели внешнее управление и пришли «варяги». Теперь придется привыкать к новым правилам игры, и это шанс для республики, как минимум, на ближайшую перспективу.

Подводные рифы

Во-первых, здесь надо задаться вопросом: если это делается в интересах ТНК и общероссийских олигархов, которые «глаз положили на республику», то это «палка о двух концах». С одной стороны, порядок и законность, а с другой – прогнозируемое разорение тысяч и тысяч малых предприятий (ООО, ИП, СПК). А это увеличение безработицы и новая волна социального недовольства. Ведь и митинги наших дальнобойщиков (а они оказались самыми организованными и решительными борцами против сборов по системе «Платон»), были вызваны именно тем, что в Москве приняли закон в интересах одной олигархической семьи. Поэтому неадекватные меры могут быть саботированы и самим бизнесом, и, неявно, муниципалами и контрольно-надзорными органами. Саботаж бизнеса может выразиться в формуле «пошли вы….?!» и в изобретении новых видов ухода в тень, или вообще уходе с республики. Причина? – копившееся десятилетиями недоверие к любым мерам властей.

Приведу пример. Осенью 2016 г., в рамках приоритетных проектов «Обеление экономики» и «Точки роста..», автор вместе с активом Ассоциации экспертов и НКО «Единство и развитие» организовывал встречу с обувщиками Дагестана. А наши обувщики (с знаменитой лакской обувью) по разным оценкам занимают 20-30% рыночной ниши российского производства; объемы производства – несколько млрд. руб., причем, более 90% в тени (?!!). Вот где можно и нужно развивать государственно-частное партнерство. Но не тут-то было. Когда они узнали, что для входа в здание Дома Правительства нужны паспорта, около 30% отказались прийти (по словам президента Торгово-промышленной палаты РД, Б.Магомедова).

Что же показала эта встреча? Во-первых, они бы рады выйти из тени, да сразу, как коршуны, на них набрасываются контрольно-надзорные органы и начинают шерстить, начиная от пожарников и потребнадзора и кончая полицейскими и прочими. Когда поднимаешь эту тему с этими самими контрольно-надзорными органами, они ссылаются на закон. В самом деле, если ты вышел из тени, то сразу подпадаешь под требования о соблюдении многочисленных инструкций и положений, выполнять и соблюдать которые, в принципе, зачастую невозможно без разорения бизнеса. Соблюдения закона требуют «тут и сейчас», а нужно время и деньги, чтобы исправить ситуацию без ущерба для бизнеса. Это и конфликт формально понимаемого закона с интересами развития бизнеса, и, в неявной форме, это конфликт эгоистического интереса проверяющих со здравым смыслом, с точки зрения бизнеса.

Во-вторых, если даже контрольно-надзорные органы проявят понимание и благородство, все равно на обувном рынке страны (в своей нише) мы неизбежно проиграем своим главным конкурентам, армянским (заграничным) обувщикам, если выйдем из тени. Почему? Да потому что там государство помогает своим обувщикам на основе государственно-частного партнерства. В Ереване поставили стратегическую цель: закрепиться на российском рынке обуви и расширять свою нишу. А что нам обещает руководство Дагестана и РФ? Тут я понял, что нам нечем крыть, и это серьезный аргумент. При этом мы опускаем другой фактор, вроде серьезной «крыши», которая не допустит обеления части обувной отрасли, потому что так выгодно «патрону» и его команде. В-общем, плохие привычки со временем превращаются в обычаи, и нечего тут удивляться нашим проблемам.

Такие же встречи были организованы со строителями (Ассоциация СРО «Гильдия строителей СКФО»: президент, Али Шахбанов), транспортниками (Независимый профсоюз водителей и предпринимателей: председатель – Исалмагомед Набиев), с активом предпринимателей (ТПП РД, Дагестанский союз предпринимателей и промышленников).

Какие же выводы?

Во-первых, в каждой отрасли или подотрасли – своя модель (свой механизм и свои причины) бегства экономики в тень. Есть что-то общее, но гораздо больше специфического. Для обувщиков – одна модель, ювелирной промышленности – другая, деревообработки – третья, оптово-розничной торговли – четвертая и т. д. И прежде чем бороться с ТЭ в разных отраслях, надо ясно представить модель (целостную картину) воспроизводства этой проблемы в каждой из них, чтобы выработать адекватные меры. Адекватные не только с точки зрения пополнения бюджетов разных уровней налогами (это тактическая задача), а прежде всего, с точки зрения развития бизнеса.

Во-вторых, надо налаживать государственно (и муниципально)-частное партнерство в республике в целях развития малого и среднего предпринимательства. А это уже задачи стратегического уровня. Председатель правительства Артем Здунов пообещал помочь предпринимателям в работе с федеральными институтами, как Корпорация развития малого и среднего предпринимательства, Фонд развития моногородов, Фонд развития промышленности, Фонд содействия инновациям, Российский фонд прямых инвестиций. Это очень хорошо, Но он же привлек в республику транснациональную корпорацию, специализирующуюся на производстве и реализации стройматериалов. Какие будут последствия для малого бизнеса в этой отрасли РД, не разорятся ли они в конкуренции с этим гигантом стройотрасли в РФ? Вполне возможно, и ничего хорошего в этом нет.

Поэтому (в-третьих), тут нужны в каждом отдельном случае (в отрасли, подотрасли) новые многосторонние общественные договора, сторонами которых выступают правительство РД, контрольно-надзорные органы, муниципальные органы власти, предприниматели и НКО, представляющие интересы малого и среднего бизнеса.

И, наконец, очень важный момент. Параллельно надо решать задачу и развития (поощрения льготами, налоговыми «каникулами», грантами и т.д.) малого бизнеса, чтобы, как мы уже отмечали выше, не загубить его окончательно в процессе вывода из тени. Не «сидят» же наши фермеры в тени, потому что верят и надеются на помощь государства. Горький опыт в Дагестане уже имеется, когда решая одну частную задачу, создали новую проблему. Автор имеет в виду налоги на транспорт (когда наши автомобилисты массово стали регистрировать свой транспорт в соседних регионах) и налоги на недвижимость, когда кадастровая стоимость нередко превышала рыночную стоимость недвижимости. Это тот самый случай, когда чиновники в ежедневной суете забыли о науке и здравом смысле. В любом случае, и для бизнеса с НКО, которые представляют их интересы, и для разных органов власти должно быть очевидно: чтобы поменять ситуацию в республике, надо поменяться самим. Наступило время «мягкой» революции в ценностях и социальных установках. И чем быстрее мы поймем масштаб проблем и задач, тем лучше.  

                   Деньга Халидов,

Директор НИИ геополитики и историко-политических

исследований при ДГУ, член Общественной палаты РД